Пыскорский подземный ход.

[Doc dog]

Некогда на территории села Пыскор, что в Пермской области, был обнаружен подземный ход. В начале 20 века было принято решение о ведении раскопок на территории бывшего монастыря.

 

 

 

Старое село с живописным видом на реку Каму с монастырской горы, расположись между двумя холмами, живописно утопая в зелени местной природы. Точного периода основания села нет, нет и документов, фиксирующих хотя бы примерную дату. Только название Пыс-кар, Кан-кар. указывают на принадлежность к аборигенам финских  - угорских племен. Исторические сведения начинаются только с 16 века. когда, весьма знаменитая фамилия Строгановых, проникла в эти места. К тому же времени причисляют и появление Пыскорского монастыря, ставшим в последствии родовым монастырем Строгановых. Хотя по некоторым документам можно сделать вывод, что монастырь появился ранее чем появление Строганова. Но до времени Строгановых монастырь был без известен, с появление же богатых солепромышленников, монастырь будто бы получил от них соленосные угодья, в силу чего поднял свое благосостояние. Доходы этого монастыря достигли очень крупных сумм. чем легко (в то время) объяснялось богатое убранство, значительная часть которых, на момент начала 20 века, хранился в ризнице Пермского Спасо-Преображенского кафедрального собора. Середина 17 века была роковой для Пыскорского монастыря. Просуществовав исторически двести лет он был разрушен своим настоятелем, причина так и не была выяснена, от него осталось только Никольская церквушка.

 

 

 

 

Пыскорский подземный ход
.
Перед вами - удивительный документ вековой давности. Единственный случай в истории Урала, когда открытый совершенно случайно древний подземный ход был исследован археологами. Конечно, на подземные ходы на Урале натыкались и после, но, как известно, в советское время их тут же их засыпали. В данном же случае, несмотря на продолжавшуюся в то время первую мировую войну, уникальное старинное сооружение было тщательно обследовано, о чем Павел Богословский подробно рассказывает в данном отчете.

С подземным ходом в Пыскоре (ныне это небольшое село в Усольском районе Пермского края) связано много загадок. Так и не известно для чего именно и когда его построили монахи, какой он был протяженности, откуда и куда шел. Любопытно, что исследователи обнаружили в тоннеле искусственно засыпанный ход, из которого шел запах ладана. А среди местных жителей издавна ходили легенды о спрятанных в горе сокровищах, при этом к некоторым пыскорцам во сне от ночи к ночи приходил старец и говорил, где нужно копать...

Увы, работы по изучению подземного хода в Пыскоре так и не было закончены. Помешала затянувшаяся мировая война, затем революция, гражданская война... Отверстие подземного хода зияло чернотой (после революции вход в него вскрыли), ожидая своих исследователей, пока сошедший со склона оползень вновь не скрыл его от посторонних глаз. Современные ученые, к великому сожалению, попыток отыскать и исследовать загадочный ход пока не предпринимают. А ведь как заманчиво разгадать тайны пыскорских подземелий! И сколько туристов привлек бы восстановленный таинственный ход...

Ну что ж, погрузимся в историю. Итак, слово Павлу Богословскому, 1915 год:



Об открытии подземного хода в селе Пыскор из Пермских научных обществ прежде всех был осведомлен Пермский научно-промышленный музей, получивший телеграммы от Соликамского уездного исправника и от председателя Соликамской земской управы г. Антипина. На ближайшем же заседании Совета музея (3 мая) эти телеграммы были подвергнуты обсуждению, вопрос был признан весьма важным и срочным, вследствие чего Советом музея было постановлено произвести обследование подземного хода, для каковой цели решено было командировать меня.

В это же время (в первых числах мая) вернулся в Пермь из поездки в Соликамск и Чердынь Пермский Епископ Андроник, также осведомлен в Соликамске об открытии подземного хода. Тотчас же по возвращении (5 мая) владыка в переговорах с представителями Пермского церковно-археологического Общества признал необходимым исследование подземного хода, особенно в виду того, что ход этот открыт на месте существовавшего в XVI-XVIII столетиях известного Пыскорского монастыря, и выразил желание, чтобы Общество взяло на себя это дело и организацию раскопок.

Церковно-археологическое Общество, считаясь с тем обстоятельством, что подземный ход открыт в пределах известного в старину Пыскорского монастыря и что одновременно с обследованием хода можно вести раскопки на месте монастырских развалин, признало необходимость организации раскопок, постановило изыскать средства (Пермск.ц.-арх. Общество совсем юное и не обладает, можно сказать, никакими материальными средствами), а для производства раскопок командировать меня. (В виду того, что я, состоя товарищем председателя Пермского церковно-археологического Общества, являюсь его официальным представителем и, следовательно, не могу отказаться от командировки, предложенной Обществом, я отказался от командировки со стороны музея).

При обсуждении вопроса об изыскании средств на раскопки церковно-археологическое Общество постановило войти в соглашение с Пермской ученой архивной комиссией, со стороны которой естественнее всего можно было ожидать сочувствия и содействия. На ближайшем собрании архивной комиссии я, как член архивной комиссии, сделал сообщение об открытии подземного хода в Пыскоре, а затем на происшедшем соединенном заседании архивной комиссии и церковно-археологического Общества оба учреждения пришли к соглашению относительно необходимости разработки, обследования подземного хода и попутно раскопок на месте монастырских развалин, причем архивная комиссия отпустила из своих средств на предварительные работы 100 рублей и командировала со своей стороны члена комиссии Ивана Яковлевича Кривощекова. На том же заседании было решено произвести предварительный личный осмотр подземного хода на месте с целью выяснить вопрос, представляет ли он интерес в археологическом отношении. Для этого были уполномочены те же лица, т.е. И.Я. Кривощеков и я.

7-10 мая мы совершили поездку в Пыскор для осмотра подземного хода. Ознакомившись внимательно с местностью и с ходом при проникновении в него сажень на десять, мы пришли к заключению, что ход имеет, бесспорно, археологическое значение, так как характер работы и устройство хода и почва не позволяют считать его за штольню, а заставляют скорее признать его за тайник или своеобразные местные катакомбы. Одновременно нами были осмотрены и развалины монастыря, причем невольно явилась мысль, что раскопки в данной местности пролили бы свет на прошлое монастыря, тем более, что мы получили от местных старожилов сведения, еще более укрепившие нас в этой мысли.

Выслушав наше заявление о необходимости обследования имеющего, бесспорно, археологическое значение подземного хода в Пыскоре, а равно и раскопок на месте бывшего монастыря, архивная комиссия и церковно-археологическое Общество на соединенной собрании постановили обратиться за материальной помощью к чрезвычайному земскому собранию, назначенному во второй половине июня, и за содействием к управляющему Кизеловским горным округом князя Абамелек-Лазарева горному инженеру Вас. Ник. Грамматчикову.

Также обоими учреждениями были посланы в Петроград ходатайства в Императорскую Археологическую Комиссию о выдаче листа на право производства раскопок. Еще ранее подобное ходатайство в Петроград было по телеграфу отправлено Епископом Андроником. Со своей стороны и я просил вице-председателя Императорской Археологической Комиссии В.В. Латышева оказать содействие в скорейшей высылке листа.

16 мая была из Петрограда получена от председателя Императорской Археологической Комиссии графа А.А. Бобринского телеграмма следующего содержания: «Исследование ходов Пыскорского монастыря Богословскому и Кривощекову разрешается. Граф Бобринский».

Получив вскоре и листы от Императорской Археологической Комиссии, заручившись открытыми листами от архивной комиссии, церковно-археологического Общества и от Пермского Губернатора (которому мы представились пред своим отъездом), ночью 27 мая мы выехали по Уральской горнозаводской линии в завод Кизел.

Прибыли здесь 28 мая, переговорили с В.Н. Грамматчиковым. Изложив пред ним суть дела, познакомив с предстоящей работой, мы обратились к нему с просьбой оказать нам содействие в технической части предстоящих раскопок (28 мая В.Н. Грамматчиков получил письмо от Пермского Епископа Андроника, в котором владыка просил В.Н-ча оказать нам содействие). Сочувствие и содействие Василия Николаевича превзошло наши ожидания. Он очень внимательно отнесся к нашему делу, сам весьма заинтересовался раскопками и предоставил нам в сотрудники опытного горного техника Дмитрия Михайловича Клокова вместе с двумя хорошими шахтерами, которые захватили с собой инструменты для горной работы. Ознакомившись же с нашим скромным бюджетом (100 рублей, предоставленные архивной комиссией), Василий Николаевич сделал распоряжение Д.М. Клокову расходовать пока отпущенные ему деньги.

29-го утром мы выехали из Кизела на ст. Солеварни, а оттуда через с. Усолье в Пыскор на лошадях. Судьба нам благоприятствовала (наконец-то, после многих усилий и препятствий!). При переезде через Каму в с. Усолье мы встретились с членом Соликамской земской управы г. Мялицыным, а 27 мая виделись в Перми с другим членом той же управы г. Колесниковым. Эти встречи имели для нас важное значение, так как мы надеялись на материальное содействие раскопкам со стороны Соликамской земской управы.

Как г. Колесников, так и г. Мялицын с интересом выслушали нас и со своей стороны обещали посодействовать в оказании субсидии на раскопки.

В Пыскор мы приехали поздно вечером 29 мая, поручили уряднику отыскать нам квартиру и рабочих, а осмотр местности, где предстояло вести раскопки, оставили до утра.


СЕЛО ПЫСКОР И ЕГО ПРОШЛОЕ
Старое село с живописным прекрасным видом на Каму с монастырской горы. Раскинулось оно между двумя высокими холмами, с протекающими под ними речками – Пыскоркой и Камгоркой. Заурядное среднее село среди северной сумрачной природы. Но когда взойдете на гору, где стоял когда-то славный Пыскорский монастырь, и взглянете оттуда на окрестности, как все меняется…

Широкая Кама дугой изгибается у Пыскора, и оба конца ее, уходя в даль, точно закреплены церквами, как сторожевыми столбами. Сияют кресты над белоснежными храмами в ясны солнечный день. То вниз по Каме – ряд сел соленосного района, то вверх по Каме – Соликамское пригородное село Красное с его пирамидальной колокольней.

Старое селение Пыскор. Что за жизнь здесь была в доисторическую пору – достоверных, документально обставленных или основанных на археологических исследованиях, - сведений нет. Только названия Пыс-кар, Кан-кар (Кам-горт) указывают, что аборигены этого селения принадлежали к финскому племени. Исторические сведения начинаются с XVI века. В начале второй половины XVI в. появился на Каме в Пыскорской местности богатый солепромышленник из Соль-Вычегодска – Аника Федорович Строганов, получивший на земельные камские владения Царскую грамоту от 1558 года.

Официальные исторические данные связывают с именем Аники Строганова возникновение Пыскорского монастыря, ставшего впоследствии родовым монастырем Строгановых. Не касаясь здесь некоторых основательных намеков в актах на прошлое Пыскорского монастыря, намеков, позволяющих предполагать возникновение монастыря ранее появления на Каме Аники Строганова, коснемся только определенных моментов в истории Пыскорского монастыря.

Получив будто бы от Строгановых соленосные земельные угодья Пыскорский монастырь сразу поднял свое материальное благосостояние. Доходы его достигали очень крупных сумм, чем легко и объясняется богатство утвари, значительная доля которой хранится теперь в ризнице Пермского Спасо-Преображенского Кафедрального собора (см. свящ. И.Словцова, «Пыскорск.ставропиг. 2-го кл. монаст.», 1869 г., также мою заметку о ризнице пермского кафедр.собора – «Пермские Епарх.Вед., 1915 г., № 8-9).

В XVII в. промышленность в Пыскоре приняла еще новую форму. В 1640 году в Пыскоре был основан первый на Урале медеплавильный завод. Сохранившийся до сих пор в Пыскоре шлак служит напоминанием о деятельности завода.

Середина XVIII столетия, именно 1755 год, была роковой для Пыскорского монастыря. Просуществовавши исторически почти 200 лет, монастырь был разрушен до основания настоятелем своим архимандритом Иустом. (До сих пор в памяти пыскорцев держится поговорка «архимандрит Иуст сделал монастырь пуст»). Установить основную причину такого поступка архимандрита Иуста пермским историкам пока не удалось.

Разрушенным Пыскорский монастырь, однако, не перестал существовать; он был перенесен на речку Лысьву, на 10 верст вверх по Каме. Но и здесь он простоял недолгое время. Возведенная без соблюдения даже основных требований строительного искусства монастырская постройка вскоре разрушилась, при обвале одной церкви погибло до 70 человек. Тогда в 1775 году Пыскорский монастырь с Лысьвы был переведен в Соликамск и соединен с Соликамским Вознесенским монастырем.

В Соликамске он был также недолго (между прочим, здесь произошло убийство очень крупной личности архимандрита Иакинфа) (см. изданную мною старинную рукопись «Архимандрит Иакинф». «Перм.епарх.вед., 1915 г., № 23 и 24). В 1794 году он вновь был переведен, именно в г. Пермь, в созидавшийся тогда в Перми монастырь и явился одним из основных элементов пермского Спасо-Преображенского кафедрального собора, куда поступили Пыскорский иконостас и весьма богатая ризница.

Такова краткая история Пыскорского монастыря. В настоящее время на месте славного когда-то монастыря находятся развалины-щебень, известка, почти совсем заросшие травой… И зарос бы этот щебень, если бы не тревожили его: каждый год вывозят сотни телег монастырского щебня для утрамбовки дорог… Да уцелела еще от монастыря одна церковь, теперь единоверческая (Никольская), со старинными монастырскими иконами и церковными предметами. От прекрасного когда-то монастырского сада сохранились до сих пор три тенистые дуплистые липы. Трехсотлетней давностью веет от этих свидетельниц славной монастырской жизни (см. «Перм.епарх.вед.», 1868 г.).

Былые богатства Пыскорского монастыря породили разные легенды, которые снова освежились в памяти народа с открытием подземного хода. Самая обычная, самая ходячая молва – о богатом кладе, зарытом монахами… Действительно, Пыскорский монастырь был очень богат (см. мою статью «К вопросу о матер. положении духов. в Пермском крае в первой четверти XVIII ст. по архивным данным». «Перм.епарх.вед», 1915 г., № 22 и «Ведомость о Вятском арх.доме» за 1725 г.), но предположения о зарытых сокровищах на месте монастыря можно только допустить с оговорками. Другое дело, если бы раскопки на месте монастыря и расчистка подземного хода раскрыли бы что-нибудь из прошлой жизни монастыря, дали бы возможность сколько-нибудь отчетливее представить историческую обстановку, быт монастыря, причем главным образом свое внимание при работе мы должны были сосредоточить на подземном ходе.




ОТКРЫТИЕ ПОДЗЕМНОГО ХОДА И РЕЗУЛЬТАТЫ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО ОСМОТРА ЕГО
Насколько удалось восстановить, открытие подземного хода произошло так: 26 апреля сего 1915 года мальчики, играя на горе, заметили на южном склоне горы, обращенном к селению, ямку-провал, образовавшуюся вследствие стока дождевой воды и после прохода по этому месту коровы. Мальчики стали разрывать ямку. Провал постепенно увеличивался, и, наконец, втолкнутая в ямку палка свободно ушла в землю. Это заинтересовало детей. Они сообщили старшим. Те принесли саженный шест, который весь ушел в ямку. Тогда связали два шеста, и эти шесты свободно также вошли в образовавшееся отверстие. После этого решили раскопать провал. При работе постепенно определился вход в подземелье, куда тотчас же забрались смельчаки в надежде найти клад и поживиться им (я называю этих лиц смельчаками потому, что забираться в подземный ход без всякой предосторожности и разведки было весьма рискованно из-за возможного обвала и скопления газов. Слава Богу, что все кончилось так благополучно для пыскорских «археологов»).

Не обошлось дело и без иного отношения к подземелью, вполне естественного, если известно, как среди пыскорцев крепко предание о монастыре: некоторые из присутствовавших при расчистке ямы надеялись найти в горе святые мощи, и какая-то благочестивая старушка принесла икону и восковую свечку, поставила икону при входе и зажгла свечку.

Смельчаки пробрались до конца коридора и в одном месте, особенно тесном, где можно было пробираться ползком и то с трудом, они разбросали землю, расчистив, таким образом, проход. Однако клада не нашли. Проведавшая о ходе полиция закрыла в него доступ досками и завалила землей.

 

30-го мая рано утром мы приступили к осмотру и изучению местности и подземного хода.

Вся гора, на которой существовал монастырь, изрыта провалами, канавами, буграми, причем многие провалы имеют правильную четырехугольную форму (чаще параллелепипеда), есть провалы длиннее, напоминающие рвы и опять-таки правильной формы и прямого направления. На самой горе щебень, сохранившийся от развалин, местами обнажен от покрывающей всю гору травы, и повсюду разбросаны холмики, грядки, валы. Никаких развалин, сохранившихся от монастырских построек, кроме упомянутой выше единоверческой теперь церкви, на горе нет… Монастырь был разрушен, действительно, до основания.

С восточной стороны подходит Кама. Здесь гора круто (градусов 60) опускается в Каму. Это место называется «оползино» и, по преданию, происшедший здесь в 1755 году оползень горы и вынудил архимандрита Иуста перенести монастырь на новое место во избежание обвала и разрушения монастыря.

С северной и южной стороны гора опускается, с южной круто, прямо к селению и к речке Камгорке, а с северной более полого к так называемому «Банному логу», получившему свое наименование от существовавшей здесь в старину монастырской бани. В настоящее время лог этот зарос осокой и тиной. С западной стороны гора также постепенно склоняется и отчасти заполнена постройками.

Вход в подземный коридор находится, как уже сказано, на южном склоне, в угоре, около огородов. Представляет он простое зияющее отверстие четвертей 6х5 (я говорю о первоначальной форме и размерах отверстия). Чтобы попасть в коридор, приходится сильно согнуться и так входить в отверстие, затем круто спускаться вниз, поворачивая при это вправо, к Каме, т.е. к востоку, и потом идти по узкому коридору. Ширина коридора в том месте четверти 3 1/2. Высота постепенно увеличивается, а сажень через 14 сразу падает. Здесь первый обвал, и приходится согнуться «в три погибели», чтобы пройти его. Этот обвал длинно две с половиной сажени. Дальше ход опять принимает первоначальную форму, но сажень через 5 начинается второй обвал, длиной около 3 сажень, за которым ход круто идет вверх, при этом суживается и вскоре оканчивается.

Порода, в которой сделан подземный коридор, представляет смесь красной глины и мелкой гальки, получившую местами вид прочной, спаянной массы, похожей на плитняк.

Результаты предварительного осмотра подземного хода сводятся к следующему:

1. Работа производилась изнутри, из горы (это видно по следам ударов и глубоким царапинам).

2. Проход пробивался острым инструментом, в роде кайла.

3. Ход кончается не завалом, как первоначально можно было думать; дальше должен быть ход, но этот ход, по всей вероятности, пойдет вверх, уклон его градусов 45-50, так что осыпь явилась, пожалуй, вследствие опустившегося люка (как будет указано ниже, это предположение о направлении хода вверх под углом 45-50 градусов вполне подтвердилось. Существование и обвал предполагаемого люка как будто подтверждается находящимися на поверхности угора четырехугольным провалом под одним меридианом с концом подземного коридора).

4. Налево от входа сажень через 7 есть небольшая боковая впадина с полуциркульным верхом – нишка. В ней заметны следы копоти.

5. Длина подземного коридора от устья до вертикального места – 24,91 саж.

6. Ход представляет узкий коридор с аркообразной крышей, с сырой, грязной подошвой. Сырость, по всей вероятности, образовалась от проникшего снаружи воздуха.




Организация работы в техническом отношении
В виду того, что моя работа представляет попытку всестороннего описания археологических раскопок в Пыскоре летом 1915 года, с возможными и осторожными пока предположениями и выводами, я касаюсь технической стороны дела только в ее основных пунктах. Однако, чтобы сделать описание и в этом отношении более или менее полным, я присоединяю к своей работе, в виде приложения, письмо Дмитрия Михайловича Клокова, заведовавшего технической частью разработки подземного хода, письмо, которое он написал по моей просьбе и где им дано более полное изложение истории разработки подземного хода.

Прежде, чем приступить к работам, пришлось основательно, еще в Перми, подумать о технике работы и вообще об условиях работы в горе. Прямых практических указаний на производство работ в подземном ходе в брошюрах известного археолога А.А. Спицына «Археологические разведки» и «Археологические раскопки» почти нет, так как там, главным образом, говорится о верховых раскопках. Поэтому еще в начале мая я обратился за содействием к хорошо знакомому мне по Петрограду Василию Васильевичу Латышеву, ординарному академику Императорской Академии Наук и вице-председателю Императорской Археологической Комиссии, человеку, получившему европейскую известность своими работами в области археологии Южной России. По просьбе В.В. Латышева член Императорской Археологической Комиссии А.А. Спицын написал мне письмо, привести которое здесь я считаю нелишним, в виду того общего интереса, который оно представляет. Вот это письмо:



«Милостивый Государь, Павел Степанович!

По просьбе и желанию В.В. Латышева, сообщаю Вам на всякий случай свои предположения о способе раскопки Пыскорского хода.

Казалось бы, что прежде нужно расчистить вход и затем тщательно исследовать открытую часть хода, осмотрев ее стены (надписи, ниши, следы дверей, способ работы) и подошву. Вероятно, ход устроен в твердой породе (известняк?), так что обрушения нечего бояться, но если есть опасение, то у входа должно быть постоянное дежурство на случай обвала. Направление хода должно быть занесено на чертеж с помощью магнита или бусоли.

Обнаруженный обвал вывезти на тачках вон из хода или временно отложить землю по коридору. Землю выбирать с одного боку, вплоть до обнаружения поверхности материка и выхода в продолжение хода. Выйдя на свет, можно решить, куда удалять землю: тачками по коридору или же выкидом вверх. Желательно вынуть весь засыпанный люк, если только пласт земли сверху не чрезмерно велик. Иначе придется подвести крепь. Если удобно выбрасывать землю вверх, то нужно сохранить часть обвала, чтобы образовать из него нужные для выкида уступы. Для освещения можно взять лампы. Если воздух окажется удушливым, освежить его с помощью зажженной соломы. Если обвал случился на месте люка, обследовать его устройство.

Тем же способом идти далее, следя за прочностью стены и верха. Совет штейгера почти необходим. Значительного помещения среди ходов ждать нельзя или же такое помещение должно иметь каменный свод; всякий иной обрушится.

Теряюсь в догадках насчет назначения хода. На что нужен он был в монастыре? Для добывания воды? Но, наверное, колодцы были. Для спасения в опасности? Для сбережения имущества? Может быть, это вовсе не монастырские ходы. Такие есть ниже по Каме, например, у Чеганды в устье реки Белой. Может быть, они отшельничьи или же разбойничьи. Ходы эти идут параллельно берегу и имеют другой выход наружу.

С большим удовольствием я узнал из письма Вашего, что Вы заняты древнейшей историей Пермского края и имеете здесь новые соображения и новый материал. Ваши положения представляются мне рискованными, но во всяком случае интересными. Желаю Вам в этих исследованиях всевозможного успеха. Пермь теперь совершенно лишена историков и археологов. Я очень был рад, узнав, что жизнь здесь снова началась. Если бы я чем-нибудь мог быть Вам полезен, то все с наслаждением сделал бы.

Ваш покорный слуга А. Спицын.

Петроград. 1915 г. V/18.

Спицын Александр Андреевич, Императорская Археологическая Комиссия».



Помимо письма А.А. Спицына и специальной литературы в выработке плана работ и организации раскопок большую помощь оказал предоставленный В.Н. Грамматчиковым специалист горный техник Д.М. Клоков, который сам весьма заинтересовался раскопками и работал, не ставя на первый план исключительно технические удобства в ущерб археологическим целям. Но работа в узком подземном ходе и для специалиста горняка часто ставила большие затруднения. Приходилось считаться с необычными условиями работы в горе, с появившимися газами, с возможностью обвалов.




Техника расчистки хода
В первый день работа производилась так: рабочих, кроме шахтеров, которые чередовались в работе у первого завала, было 3; землю выносили в мешках, каждый рабочий нес свой мешок от завала через весь подземный ход. Рабочие чередовались, двое в горе, один снаружи. Лишь второй рабочий показывался у входа с мешком на спине, третий шел на его место и останавливался на некотором расстоянии от первого, в мешок которого шахтер бросал землю. Задержек, остановок в работе при такой системе, можно сказать, не было, но зато работа шла чересчур медленно. Вынесенную землю выбрасывали в 10 саженях под откос, в стороне, чтобы она не могла впоследствии затруднить работы.

Через два дня эту систему удаления земли из подземного хода заменили более целесообразной и практической, именно перешли к выноске земли носилками. В смену при этом было занято 6 человек: один копал землю, другой бросал в мешок, а две пары по очереди выносили на носилках этот мешок с землей. В запасе всегда имелся при этом мешок, который и нагребался в то время, пока выходила из горы первая пара и (потом) подходила вторая, так что работа и выноска земли шла беспрерывно, рабочие не ждали друг друга. В этом и была выгодная сторона это второй системы. Работа по расчистке хода и удалению земли шла теперь гораздо живее. В среднем, в смену можно было выносить 180 мешков Х 2 пуда = 360 пудов, т.е. приблизительно около ½ куба. Для регистрации была привешена при входе доска с дырочками и передвижной затычкой. Поставленный при ней мальчик при каждом выходе носилок передвигал палочку.

Так продолжалась выноска земли до окончания работ, причем временам приходилось пользоваться теми или другими техническими приспособлениями для устранения неблагоприятных явлений; например, удушливых газов.

Так, прежде всего, для удаления дурного воздуха построили вентиляционную печь снаружи, сложенную из кирпича с длинной железной трубой. Для вентиляции пробили в земле канал сверху до подземного хода, провели в нее железную трубу и эту трубу поместили в другую большую дымовую трубу, которая таким образом вытягивала из подземного хода дурной воздух. Об устройстве этой речки можно узнать полнее из приложенного письма горного техника, где есть и чертеж ее.

Печь работала удовлетворительно до 4 июня, когда приток дурного воздуха в подземном ходе увеличился, и работы должны были прекратиться. Потребовались для борьбы с газами новые, более решительные средства, и Д.М. Клоков поехал специально в Кизел за вентилятором. 7 июня вентилятор был приспособлен, и работы возобновились. Железная труба для нагнетания снаружи чистого воздуха была проведена от вентилятора до самого конца коридора. Снаружи вентилятор приводился в действие ручной силой, для чего были поставлены две смены женщин. (Нагнетание воздуха производилось беспрерывно).

Верховые раскопки (на горе) велись канавами, траншеями с уклонениями, по мере надобности, в стороны и с углублениями, где это требовалось. Раскопок большими ямами с несколькими уступами было немного, так как вся работа носила главным образом разведочный характер, как это ниже указано. Направление траншей определялось как общими соображениями, основанными на изучении местности и на разведках щупом, так и обнаруженными находками фундамента и т.д.

Помимо определенных раскопок все время производились в разных местах разведки и особенно, конечно, на месте работ. Так, в горе беспрерывно нащупывали почву во избежание обвалов и для предупреждения появления газов.




Задачи предстоящей работы
Перед нами стояли такие задачи: во-первых и главным образом, необходимо было обследовать подземный ход, т.е.:

а) выяснить его характер;

б) назначение;

в) отношение к Пыскорскому монастырю.

Во-вторых, производство верховых раскопок с целью выяснить границы монастырских построек.

В виду сложности работ, возникших препятствий и нежелания разбрасываться, а, наоборот, преследовать определенные цели, что является требованием научных раскопок, мы свели задачи предстоящей работы к двум определенным пунктам:

1) в горе – к обследованию хода в смысле выяснения его характера и, по возможности, назначения;

2) на горе – к определению границ только монастырского собора.

Весьма серьезным основанием к такому определению задач работы послужило соображение, что раскопки в Пыскоре, в виду крупного исторического значения Пыскорского монастыря и археологического интереса, какой сам по себе представляет открытый подземный ход, бесспорно, потребуют к себе большого и продолжительного внимания со стороны местных археологических обществ. Поэтому работы 1915 года являются только подготовительными, начальной ступенью к тому хранилищу исторических сведений о всем Пермском крае, какие могут дать археологические работы в Пыскоре. (Не надо забывать, что подземные ходы у нас вообще почти не обследованы в археологическом отношении. Поэтому нам в своих работах пришлось часто идти ощупью, так что работы 1915 г. носили естественно разведочный характер).

Насколько нам удалось разрешить поставленные выше задачи, видно из дальнейшего. Скажу только, что большего мы и не ждали ныне, да и ждать от подготовительных работ каких-нибудь открытий было бы странно. Требовать от археологов, чтобы они, особенно в подготовительный период раскопок, нарыли золота, серебра и разных ценностей, вместо черепков, могут только невежды в археологии и кладоискатели, которые по праву считаются первыми врагами археологии…




ОПИСАНИЕ РАСКОПОК
Рассмотрев в общих и основных чертах технику работы и определив задачи ее, перейдем к описанию самих раскопок. Это описание я поведу в хронологическом порядке и, между прочим, для того, чтобы читатель видел, как шаг за шагом мы подвигались вперед к намеченной цели. В основу описания лег веденный мною на раскопках археологический дневник.



30 мая 1915 года. По выработанному предварительному плану необходимо было сначала расчистить в подземном ходе завалы, а потом перейти к расчистке вертикального места, т.е. конечного пока пункта коридора, причем предполагалось, что, вероятно, ход пойдет вверх, т.к. на основании осмотра можно допустить, что произошло опущение люка.

Подземный ход осветили стеариновыми свечами, расставленными в специальных стенных подсвечниках через известные промежутки. Вид коридора совершенно изменился. Вместо мрачного сырого прохода перед нами был теперь светлы и даже приветливый коридор. Какой-то даже праздничный вид принял он. Теперь свободно, легко входите вы в подземелье, как будто даже не чувствую той громадной тяжелой сырой массы, какая нависла над вами и скрыла вас от белого света…

Шахтеры приступили к работе, к удалению первого завала. Чередуясь, они стали раскапывать его и бросать в мешки землю. А рабочие, одни за другим входя в подземелье, выносили мешок за мешком и сваливали землю под гору, на отвал.

Работа началась… Точно сказочные гномы завелись опять в горе и принялись за свою подземную работу.

Для ускорения работы решили поставить ночную смену. Однако эта смена работала только до 11 часов вечера. От постоянного беспорядочного хождения людей по коридору с мешками на спине, занимавших при этом почти весь коридор, вентиляция нарушилась. Приток свежего воздуха почти прекратился, а другой воздух увеличился от постоянного пребывания в подземелье людей. Поэтому свечи стали гаснуть, работать было душно, и в 11 часов работы в горе остановились. Таким образом в первый же день работы мы встретились с весьма серьезным препятствием.

Земли в первый день было вынесено приблизительно с четверть куба, что вполне достаточно для начала, тем более, что работа шла с перерывами.

Пока налаживалась работа в подземном ходе, мы решили приступить к верховым раскопкам. На окаймленном гребнями заросшего щебня центральном месте поверхности горы, где, как можно предполагать по расположению гребне щебня, был раньше монастырский собор (каменный, построенный в XVII веке), мы остановились на одной яме, по-видимому, не раз подвергавшейся раскапыванию (В Пыскоре местные любители старины не раз копались на месте монастырских развалин. Искали клад, искали также могилу Аники Строганова, который, по преданию, умер около 1570 г. и которому приписывается основание Пыскорского монастыря. В первый свой приезд в Пыскор 9-го мая мы наводили справки об этих любительских раскопках и проверяли сведения о них, полученные мною от своих родственников, уроженцев Пыскора. Наиболее значительные раскапывания происходили лет 40 назад. Местному жителю Хомутову во сне какой-то человек указал место на горе и велел рыть тут, искать клад. Хомутов приступил к раскопкам, была вырыта большая яма, причем была обнаружена стена и железная дверь (?!). Но лишь только дошли до стены, как будто бы появилась вода и не дала возможности продолжать работу. Причем старики припоминали, что местный священник о. Вениамин, присутствовавший при рытье ямы, сказал им, тогда еще мальчикам: «ну-ка вы, ребята, качайте воду; может вам дастся». Но так ничего «не далось», вода выступала с такой силой, что работу пришлось остановить. Рассказывали и о других попытках рыться на горе, но всегда будто бы выступала вода и работу приходилось бросать).

Поставили двух рабочих рыть квадратную небольшую яму (№ 1). До раскопок поверхность ложбинки, где стали рыть, находилась от поверхности гребней на глубине аршин 5. Почва оказалась сплошь состоящей из щебня, залитого известкой. (Кстати, вся площадь собора представляет такую почву, чем весьма затрудняет работы).

Вырыли яму (во все стороны по 6 четвертей) с углублением только на 5-6 четвертей, так как на глубине 4-х четвертей показалась вода. Вода шла откуда-то снизу, из-под камней и была очень холодная.

И здесь, наверху, работу пришлось остановить, так как для продолжения раскопок воду необходимо было откачать, а машины достать в этот день не могли. Местные пожарные общества отказались дать свои машины без согласия обществ.

Так, в первый же день мы сразу столкнулись с двумя весьма серьезными препятствиями, на борьбу с которыми пришлось употребить немало энергии и потратить много времени. (Весьма интересным представляется факт нахождения воды на высокой горе и на небольшой глубине от поверхности. После долгого обдумывания я лично пришел к одному предположению, которое впоследствии и подтвердился. Но об этом ниже).

Помимо указанных работ в этот день мы производили обследование всей горы, измерения, нивелировку и разведки щупом. В некоторых местах горы (и под горой) щуп доходил до плотной породы, по всей вероятности, каменной кладки. Но в настоящем отчете я не касаюсь этих пунктов и результатов их разведывания, потому что все это имеет значение Изменено 6 декабря 2014 года в 17:18 пользователем Doc dog

[Глюк]

Интересно, раскопали ход или так и не трогали больше?

[Doc dog]

Ну как вам сказать ..Если брать в 1915 году , то нет . Если брать наше время , то два года назад активные   попытки  были и  довольно  не  плохие. 

Я даже знаю , этих участников    и  их  результаты . Просто они , не простят мне этой болтовни.

Приложение к работе П.С. Богословского о Пыскорском подземном ходе. - 

Письмо горного техника Дм.М. Клокова. 
Многоуважаемый Павел Степанович!

Вашу просьбу изложить свои впечатления о раскопках подземного хода в селе Пыскоре и дать описание хода работ с технической точки зрения я с большим удовольствием исполняю и извиняюсь, что не мог сообщить их к обещанному времени, причиною чего были мои служебные обязанности.

Исследованный нами подземный ход в самом начале работы, в наружной своей части, представляет бесформенное отверстие, разделенное, видимо, из небольшого провала, образовавшегося на поверхности горы. Далее, на протяжении 286 сажень, он, круто спускаясь вниз, переходит во вполне сохранившуюся выработку со строго определенной формой, как это показано на рисунке:

 

 

 

Размер ее – высота от 0,80 до 0,85 саж., а ширина от 0,30 до 0,32 саж. Выработка идет таким образом почти горизонтально, с небольшими поворотами на протяжении 13,67 сажень. Дальше этого места первоначальная форма ее теряется, и начинаются обвалы. Первый из них высотой 0,5 саж. и длиною 2,5 сажень, второй на расстоянии 5,13 саж. от первого, высотою 0,60 саж. и длиною 2,87 саж. В этом месте выработка круто поворачивает вверх и на протяжении 1 саж. совершенно суживается.

 

 

 

При осмотре двух сохранившихся участков хода а и в, как в наиболее интересных, выяснилось, что он пройден в красных глинах каким-то острым инструментом, похожим на современное кайло. Следы его ясно заметны на всем протяжении этих участков, как в боках, так и в верхнее части их, и почти с достоверностью доказывают, что работа производилась навстречу нашему осмотру, т.н. или с берега реки Камы, или от монастыря. Первое, по-моему, более правдоподобно, так как направление исследованной части хода идет почти параллельно течению реки Камгорки, если не предполагать, конечно, что в будущем он может повернуть в сторону монастыря.

 

 

 

На основании вышеизложенного ясно видно, что для того, чтобы продолжать дальнейшую раскопку этого хода, необходимо было очистить его от этих двух обвалов, которые и были убраны в первый период нашей работы. Далее по окончании этой работы, когда выноска породы облегчилась, было приступлено к очистке той части хода, которая, как я говорил, круто повернула вверх. В самом начале этой работы случайно в почве хода был обнаружен кусок дерева, который оказался крепью какого-то другого хода, который расположен немного ниже первоначального, приблизительно на 0,5 саж. Он совершенно засыпан, или вернее затолчен, и о нем можно судить только по присутствию крепи, которая состояла из полусохранившихся стоек и огнива. Этот новый ход, как нижележащий, был пущен к расчистке, но приходился уже с креплением.

Пройдено его 4,17 саж. шириною 0,5 саж., а в конце он расширялся до 0,8 саж. На этом месте, к сожалению, наши работы и были остановлены. Порода, которой он был засыпан, - была глина, принесенная с поверхности земли, доказательством чего служат найденные в ней куски кирпича, шлаки и окатанная галька. С которой стороны производилась засыпка его, сказать трудно, потому что расчищен он был слишком мало. Относительно того верхнего хода, который круто загибается вверх, сказать что-либо я тоже затрудняюсь, так как он остался совершенно не исследованным. Назвать его ходом, по-моему, рискованно, так как это может быть большим обвалом, образовавшимся благодаря времени.

Все работы производились вначале в одну смену, а потом, когда работы были направлены, то на две смены, т.е. днем и ночью, с обедом в 1 1/2 часа. Смена начиналась с 6 часов утра и кончалась в 6 часов вечера. Уборка первого обвала была наиболее легкой, так как он находился недалеко от устья, а потому и переноска породы и проветривание выработки не представляло больших затруднений.

Переноска от места работ на дневную поверхность производилась в мешках при помощи носилок.

В мешок насыпалось от 2 до 3 пудов породы. Хотя вес груза, который может быть перенесен за раз одним рабочим, колеблется между 2-4 пудами, а вдвоем, следовательно, от 4-8 пудов, у нас это сделать было невозможно ввиду слишком малой ширины хода и зигзагообразной его проходки. Всех рабочих было в одну смену:

женщин – 4 чел.

мужчин – 2 чел.,

из них один копал, другой насыпал землю в мешок, а женщины (по две) выносили с таким расчетом, что одна пара выходит с груженой носилкой и шла ее разгружать на отвал, а вторая шла в выработку и брала нагруженный за это время мешок, выходила на поверхность, после чего опять шла первая и т.д. Первое время в одну смену выносилось таким образом от 80 до 100 мешков или до 250 пудов.

Уборка второго обвала, как наиболее удаленного от устья хода, была более трудной. Во-первых, увеличился путь для переноски породы, а во-вторых, и вентиляция, благодаря процессу дыхания рабочих и горению свече, стала хуже, а при длительной непрерывной работе и хождению взад и вперед носильщиц, почти совсем прекращалась.

Во избежание этого на поверхности земли была построена вентиляционная печь. Устройство и действие ее можно видеть на рисунке. Она состоит из просто кирпичной печи с поддувалом, а для отвода продуктов горения установлена железная труба «а», внутренний диаметр которой 10 верш. В эту трубу вставлена вторая труба «в» диаметром в 3 верш., которая имеет сообщение с подземным ходом. Продукты горения, проходя из печи по широкой железной трубе, нагревают трубу «в», а, следовательно, нагревается и воздух в ней, последний улетучивается, а его место заполняет воздух из выработки. Таким образом, получается постоянное выкачивание испорченного воздуха, как это показано стрелками.

 

 

Благодаря такому проветриванию была убраны оба обвала, и ход был расчищен на протяжении 25 саж. Дальнейшую же работу приходилось вести вцело, и ее я считаю наиболее важной и отвественной.

Нужно предполагать, что расчищенный нами ход продолжается и дальше, поэтому, пройдя некоторое расстояние, мы могли встретить пустое место, заполненное углекислотой или другими вредными газами, которые, хлынувши к нам, могли задушить работающих тут людей.

Поэтому, во избежание этого, нужно не высасывать воздух, а наоборот нагнетать его. Вентиляционная же печь была полезна только для подготовительных работ к дальнейшей раскопке.

А так как последнюю решено Вами было начать хотя немного, то и был установлен центробежный вентилятор, любезно уступлены на время работ В.Н. Грамматчиковым; устройство его можно видеть на рисунке. Он имеет вид колеса с кривыми лопатками, которые вращаются внутри кожуха. Наружный воздух под влиянием центробежной силы вследствие движения лопаток всасывается около оси вентилятора и выбрасывается по внешне окружности, откуда по трубе «а» проводится в самый конец выработки. Для приведения во вращательное движение лопаток вентилятора было установлено на двух стойках деревянное колесо «в» с ручкою для вращения и при помощи ремня соединялось со шкивом вентилятора. Трубы, которые идут от вентилятора, благодаря малым размерам выработки, были закопаны в почве ее.

 

 

 

По окончании установки вентилятора и пуска свежего воздуха в конец выработки, было приступлено к раскопке того хода, который, как я уже говорил, находился ниже первоначального. Работа эта производилась с креплением, так как порода, находящаяся над головой, была слишком слаба, и сама выработка была затрамбована мягко глиной, отваливавшейся большими кусками при работе. Для крепления употреблялись однорез и плахи не тоньше 3 вершков. Род крепления – полный дверной оклад.

 

 

Изменено 6 декабря 2014 года в 20:08 пользователем Doc dog

[Vladimor]

"Куски бересты в форме каких-то трубочек"-вполне возможно берестяные грамоты, в 1915 о них еще не знали. Жаль, затерялись.

Изменено 6 декабря 2014 года в 20:52 пользователем Vladimor

[Doc dog]

Ну про берестяную грамоту , в 1915 году знали . Не было там   их ,

[Миха64]

 Интересно было почитать и очень познавательно